Энн Кнейландс, но как мы увидим из дальнейшего, подобных аналогий впереди будет ещё немало. То, что случилось с Изабель, действительно чрезвычайно напоминает нападение на Энн в январе 1956 года.

Девушка облачилась в зимние ботинки, а танцевальные туфельки-«балетки» положила в косметичку. Косметичка, по-видимому, была чем-то вроде сумочки, а настоящая косметичка представляла собой эдакий нарядный мешочек, вышитый бисером. Косметичка-«мешочек» также была положена в косметичку, как и веер, и кисточка для макияжа. На этих деталях акцент сейчас сделан не случайно, в своём месте станет понятно, для чего обо всём этом следует сказать.

Изабель надела шерстяное пальто, палантин с меховой оторочкой, юбку, толстые колготки, блузку. На блузке крепилась бутоньерка из искусственных цветов, в ушах были недорогие серьги с подвеской в виде Эйфелевой башни.

17-летняя Изабель Кук стала ещё одной жертвой странного убийцы из Глазго.

Около 20 часов родители Изабель возвратились домой. На протяжении нескольких последующих часов отсутствие Изабель не вызывало беспокойства, однако когда она не появилась к полуночи, члены семьи встревожились. Тем не менее все разошлись спать сразу после 12 часов ночи, решив, что девушка осталась в гостях и не смогла сообщить об этом ввиду неисправности домашнего телефона.

Ночь, однако, не задалась. Отец девушки ворочался в кровати около часа, после чего встал, оделся и, вооружившись электрическим фонарём, отправился на поиск дочери. Кэррик-драйв представлял собой тупичок, и дом №5 стоял в самом его конце. Мужчина прошёл весь путь от дома к автобусной остановке, на которой Изабель должна была встретиться со своим знакомым, и, не увидев ничего подозрительного, возвратился обратно.

Утром следующего дня – то есть 29 декабря – мистер Кук, воспользовавшись телефоном соседей, позвонил в полицию и сделал заявление о безвестном отсутствии дочери. Он назвал имя молодого человека, с которым Изабель предполагала встретиться – это был 20-летний Дуглас Брайден (Douglas Bryden) – и описал маршрут, которым его дочери надлежало пройти от дома к автобусной остановке и обратно.

Дежурный принял заявление по телефону и пообещал, что с Куками свяжутся в скором времени. Члены семьи ждали появления сотрудника полиции, думая, что розыск начнётся после его очного общения с ними, но на самом деле девушку стали искать немедленно после телефонного звонка. В этой части нельзя не признать удивительную оперативность шотландской полиции!

Полиция появилась в доме Куков – произошло это в 16:30 – и к этому времени уже были получены кое-какие результаты, требовавшие обсуждения. Детективы предъявили членам семьи вышитый бисером мешочек, похожий на кисет, найденный на удалении около 250 метров от дома №5, и спросили, узнают ли они эту вещь. Они её конечно же узнали – это была та самая косметичка-«мешочек», который Изабель положила в косметичку побольше. Сестра и брат пропавшей, видевшие, как она укладывала её, сообщили, какие предметы находились внутри. Теперь вышитый бисером мешочек был пуст.

Находка наводила на самые нехорошие размышления о судьбе девушки. Ситуация приобрела ещё более пугающий подтекст, когда один из детективов припомнил, что косметичка найдена на том самом месте, где в марте 1946 года было совершено жестокое нападение на женщину с ребёнком. И он был прав! Питер Мануэль действительно совершил одно из своих жестоких мартовских нападений именно там, где 29 декабря полицейские увидели лежавшую в грязном снегу косметичку. Аналогии напрашивались самые мрачные…

В последующие часы, несмотря на закат солнца, полицейские продолжали осмотр местности. Последовали новые находки – сначала была обнаружена чёрная нижняя юбка, затем перепачканное грязью дамское пальто с оборванными пуговицами. Понятно было, что обрыв 3-х пуговиц не мог явиться следствием случайного стечения обстоятельств – несомненно, пуговицы были оторваны от пальто вследствие грубого насилия, возможно, это было проделано умышленно. Наконец, незадолго до 9 часов вечера в свет полицейских фонарей попала маленькая бутоньерка, частично разорванная и потерявшая от пребывания в снегу первоначальную форму. Все найденные вещи по мере обнаружения предъявлялись родителям Изабель, и те их опознавали.

Уже к 21 часу стало ясно, что девушки нет в живых. Она не могла прожить сутки без пальто на декабрьском холоде.

Одновременно с розыском на местности проводился поиск свидетелей. Перво-наперво, был допрошен Дуглас Брайден. Молодой человек выглядел искренне встревоженным отсутствием Изабель, и вопросы детективов его по-настоящему напугали. По его словам, он ждал её в условленном месте 45 минут, а затем отправился на танцы в одиночестве, решив, что Изабель в силу неких причин предпочла добираться туда самостоятельно. На танцполе он её не нашёл, их общие друзья заверили его, что она не появлялась, и эта информация сбила его с толку. Он не понимал, что произошло, переживал по этому поводу, но девушке не позвонил ни 28 числа, ни 29, не желая объясняться по телефону.

В конечном итоге слова его были проверены, и подозрения сняты. Дуглас был хорошим человеком и не имел отношения к исчезновению Изабель.

Некая Элси Гарднер (Elsie Gardner), проживавшая на Кэррик-драйв, ранним вечером – примерно в 19 часов или чуть ранее – находилась в саду позади дома и слышала громкий женский крик, раздавшийся приблизительно из того места, где на следующий день была найдена пустая косметичка Изабель. Домашняя собачка свидетельницы, стоявшая подле её ног, начала лаять и, подбежав к калитке, продолжила лаять подле неё. Гарднер потребовалось некоторое время на то, чтобы успокоить её. Это сообщение прекрасно соответствовало предположению, согласно которому нападение на девушку произошло на пересечении Кэррик-драйв и Меншенхаус-роад буквально через 5—7 минут после её выхода из дома.

Однако куда исчезла Изабель? Если она была убита на удалении от дома всего в 250 метров, то куда же преступник переместил её тело?

В течение последующих 12 часов ближайшие окрестности были осмотрены, но никакой ясности полученный результат не принёс. В ночь на 30 декабря и в первой половине дня в снегу на значительном удалении друг от друга были обнаружены кое-какие вещи, принадлежавшие Изабель – верхняя юбка, кисточка для нанесения румян и палантин. Поскольку неподалёку проходила железнодорожная ветка компании «Хэмилтон и Бозвэлл лайн» («Hamilton & Bothwell line»), возникло предположение, согласно которому преступник бросил тело убитой девушки на платформу проезжавшего состава.

Идея была хороша, однако в середине дня при повторном осмотре местности в лучах неожиданно выглянувшего солнца начались находки мелких предметов, не замеченных в снегу ранее. В течение 3-х часов были найдены 3 пуговицы от пальто и дешёвое золотое колечко, которое Изабель носила на пальце. Эти предметы также находились на значительном удалении друг от друга – 150—200 метров – но вели они не в сторону железной дороги, а к заброшенной угольной шахте, находившейся на удалении около полукилометра от места предполагаемого убийства девушки.

Это задало новое направление поисков. 31 декабря Национальное управление угольной промышленности направило в помощь поисковой команде инженеров и группу спасателей, которым надлежало осмотреть шахту с целью обнаружить труп, возможно, спрятанный на её территории [на поверхности или под землёй].

Одновременно с осмотром шахты появилось предложение об осмотре ручья Толкросс-барн (Tollcross Burn), протекавшего на удалении 1 км к северу от места предполагаемого нападения на Изабелу Кук. Слово «ручей» не должно сбивать с толку – в данном случае речь идёт о глубоком овраге, через который был переброшен железнодорожный мост, принадлежавший той самой компании «Хэмилтон и Бозвэлл лайн», что упоминалась чуть выше. Кому-то из высоких полицейских чинов пришло в голову, что преступник, бросив тело жертвы на железнодорожную платформу, мог запрыгнуть следом и, проехав до моста, избавиться от трупа, столкнув в овраг при проезде поезда по мосту. Логика этого рассуждения не совсем понятна, сейчас нам сложно объяснить ход рассуждений полицейских чинов, решивших, что преступник должен был сбросить тело именно при пересечении Толкросс-барн, а не любой другой водной преграды, которых к северу от Глазго было множество. Но, как бы там ни было, в районе железнодорожного моста над Толкросс-барн в самый канун Нового года также началась поисковая операция.

Это карта района Норт-Маунт-Вернон, относящаяся к 1938 году, даёт весьма наглядное представление